Интервью, в котором мы немного вспоминаем группу Птицу Емъ
Александр Ситников — основатель проектов Птицу Емъ, 4 Позиции Бруно и Порез на Собаке
Николай Редькин — музыкальный журналист и ведущий шоу «Вписка»
Илья Еремеев — директор лейбла Anchor Lights, издатель пластинок Птицу Емъ
Еремеев: Я понимаю, что 10 лет прошло с момента выхода «Давай забудем о морали», и со временем какие-то вещи стираются из памяти людей. Поэтому давай еще раз это проговорим. Проект Птицу Емъ создавался исключительно по угару, а впоследствии стал серьёзнее. Так?
Ситников: Первый альбом — да. Он был просто юмористическим, а потом я понял, что с «ДЗОМа» по-другому стал к Птице относиться. Сначала это создавалась более легкомысленно, но потом в это пролез какой-то концепт и всё, его уже некуда было деть. Птица вся весёлая, даже на «Добром Чувстве» (третий альбом группы — примечание) все песни шуточные, со временем стало меньше дурачества, приколюшек, и «Птица» стала глубже. Если первый альбом — «Ералаш», то третий — черная комедия, немного психоделическая.
Редькин: Это даже хорошо, что появилась эта серьезность! Но особенно — надеюсь, ты не обидишься — мне нравится биты в «ДЗОМе», я готов их отдельно слушать.
Ситников: Чем это меня может обидеть? Ведь я же их делал! Да, они очень крутые, причём эти сэмплы не порублены в крошку, а там большие музыкальные фразы. Я брал много кусков из Кабаре-Дуэта Академия, Пропаганды, что-то там ещё было.
Редькин: Серьёзно? Пропаганда?
Ситников: Да! В «Он Чужой» в конце засэмплирована Ева Польна, а основа – это песня Пропаганды. В самом начале альбома «Биохазард» — это Кабаре-Дуэт Академия. Ещё есть «Похабное Междутречие», там тот же самый кусок песни Пропаганды растянут таймстретчингом. И он звучит по-другому,. Приобретает более вселенский масштаб.
Еремеев: Можешь подробнее описать, как вы подбирали сэмплы под треки?
Ситников: Мы никогда не использовали в сэмплах музыку, которая нам нравится. Это было бы как костыли для нас. А когда мы считаем что-то неинтересным, по моим ощущениям, «низким» для нас и стараемся сделать из него «высокое» — вот это круто. В «Птицу Съем» был Прокофьев в «Катарсисе» — это единственное исключение, когда там была высокая музыка. В Позах сейчас сэмплов все меньше и меньше, а Птица вся основана на них.
Редькин: А в «Голобородько Толик» разве сэмпл?
Ситников: Точно! «Голобородько», «Старая Подруга» и «Без примесей» — это все самодельные сэмплы. В «Голобородько» я сам на гармошке играл эти штучки.
Редькин: Когда у тебя происходил музыкальный процесс, ты понимал, куда какой сэмпл идет? «Этот — для Поз, а этот для Птицы?»
Ситников: Да, конечно. Чаще всего тексты для Птицы уже были готовы. Всегда была папка, допустим, с десятком бесхозных минусов — и иногда что-то выбиралось из неё. В итоге это чувствуется. Там сэмплы прямо как родные подходят тому или другому. Ну и для Птицы музыка более вторична, там подход для её выбора другой. Она была больше вспомогалочкой.
Редькин: Как много участия в «ДЗОМ» принимал Коля (Бабак, второй участник группы Птицу Емъ — примечание)?
Ситников: Больше всего он принимал участия на первом альбоме. Коля сводил вокал и бэки, а я сводил минуса. На третьем его почти не было, а на втором он много кусков накидывал. Поэтому я считаю его полноценным участником, хоть он и меньше делал. Это была одна из причин, почему Птица закончилась. Я стал серьезнее относиться к Птице, а Коля постепенно потерял интерес. Мне стало одиноко в этом проекте. Вторая причина — то, что параллельно были Позы, ну и возникал вопрос: «А зачем тогда нужна Птица?».
Редькин: Я ведь не совру, что скажу, что «Давай забудем о морали» — самый популярный альбом из всей трилогии Птицы?
Еремеев: Извиняюсь, что перебью, но у меня под одним из постов в сообществе лейбла человек написал: «Странно, что вы решили издать самый нехитовый альбом», а на нём как бы «Нумеро Уно», одна из самых популярных песен Птицы.
Ситников: Мне кажется, да, так и есть. Он всем нравится больше остальных. Коля, помнишь, ведь первый альбом не особо понравился аудитории Rap.ru, например?
Редькин: Да, было дело!
Ситников: Со временем я понял, что довольно нахально было лезть в жанр, не понимая его азов. Там, конечно, спасли положение юмор и музыкальные переходы. Но как рэп-альбом он был не таким уж крутым. Нашими учителями в рэпе были Артель Рэп Террора и Кирпичи, примерно так же мы и старались писать рэп на «Птицу Съем». А потом я стал более вдумчиво слушать русский рэп и научился разбираться в деталях. Я до этого слушал много иностранного, но языков я не знаю и схемы мне эти непонятны. А когда увлекся русским, то стало совсем по-другому. Со временем и минуса стали качовее, и рифмы интереснее.
Редькин: А кого именно из рэпа слушал?
Ситников: Мне нравились Желтая ветка, Полумягкие, Заги Бок. Нравился Kunteynir. Сейчас до сих пор за ними слежу. Есть ещё Барбитурный из Космонавтов. Когда он один стал двигаться, видимо, его жизнь потрепала. И в музыке стало больно, горько и темно, ну а в Космонавтах было совсем по-другому.
Редькин: Знаешь, какую мысль в голове крутил? Чем Птица была похожа на весь этот московский андер-рэп? Тем, что у нее был очень классный продакшн, который здорово сохранился к текущему моменту.
Ситников: Мне кажется, эта музыка вневременная. Она и тогда была не модной, а, скорее, на любителя, ну вот и осталась немного эстетской. Кстати, у Good Hash очень круто сэмплируется «Песенка Фонарщика» из Буратино. И такие вещи — это реально интересно, они не устаревают. Конечно, скучновато, когда в текстах у них возникает какая-то презрительная неприязнь ко всему новому. Это не в сферах моего интереса просто. Но я бы обломался, если бы они связались с каким-то автотюном. Может, это звучит и круто, но это кажется сиюминутным.
Есть такая штука: чем моднее вещь — тем нелепее она смотрится со временем. Как модные стрижки, вроде той, что у Димы Билана была. Или эти хвостики у пацанов. Думаю, они будут стремновато смотреться в будущем. То же и в музыке. Может, кто-то и будет когда-нибудь добавлять дабстеповую пилу в песни, но не на серьезе, а скорее, ради прикола.
Редькин: На ютубе есть запись очень странного вашего концерта в Перми. Там на танцполе четыре человека, и они выглядят как персонажи фильмов Линча. Что это был за концерт?
Ситников: Это пермские пацаны пригласили нас снять клип на «Пьющую». Они сказали: «Мы вам концерт организуем параллельно, чтобы на обратные билеты хватило». Мы поехали совсем пустые, они сделали концерт в кинотеатре «Молот», и туда пришло три человека по билетам. Потом какие-то два мальчика лет 11 по знакомству как-то прошли, вроде они вахтершу знали. И гардеробщик с синдромом Дауна. Видимо, ему музыка понравилась — прибежал и давай плясать. Но самый страшный там был чувак в ковбойской шляпе. У него лицо было как будто вертикально растянуто в фотошопе, маленькое расстояние между глазами. После встречи с такими людьми снятся кошмары. Что-то в нем есть нехорошее...
Еремеев: В общем, он напоминал Боба из «Твин Пикса»?
Ситников: А я не смотрел «Твин Пикс».
Еремеев: Если бы посмотрел, то ты бы сразу узнал его.
Редькин: А часто концерты Птицы притягивали таких странных и пугающих людей?
Ситников: На самом деле, не помню подобного. Были концерты человек на 10-12 в начале. Да и сейчас бывают, вот у Пореза недавно. В общем, количественно — да, но качественно тот концерт ничто не затмило.
Еремеев: Как ты думаешь, если бы сейчас состоялся концерт Птицу Емъ, сколько бы человек пришло и что бы это за люди были?
Ситников: Ну, во-первых, я знаю, что этого не произойдет. А во-вторых, это реально сложно прогнозировать. По опыту Пореза и Поз, в каком-то городе может быть 15 людей, а в другом, такого же размера — 150. И я не понимаю, чем это вызвано.
Редькин: В момент выхода «Давай забудем о морали» Птица стала популярнее Поз, верно?
Ситников: Позиции вообще не были популярны. Для людей это была такая эстетская штука, а «ДЗОМ» Птицы стал своеобразной сезонной забавой, и это обламывало. Потому что ты делаешь что-то вневременное, а оно становится вот таким. Но сейчас альбом нисколько не устарел, он до сих пор актуален. Я непросто воспринимал критику, хоть было и много хвалебных отзывов. Ту историю «Птицу Съем» и Rap.ru мы проехали, а вот с «ДЗОМом» было неприятно, когда что-то негативное писали.
В один момент мне стали предлагать сомнительные корпоративы. Звонили какие-то непонятные секретари и помощники важных людей, они так свысока и властно говорят, какими-то загадками. Это странно. Ты вроде становишься известнее, но появляются люди, которые считают, что вправе общаться с тобой таким вот тоном, потому что ты появился в их поле зрения. Поэтому лучше на концерте будет 50 человек, которые принимают мои правила, чем много залётных.
Редькин: Я вообще удивлен, что вас звали на корпораты. Никогда бы такого не мог представить.
Ситников: Это было как раз тем летом, когда вышел «ДЗОМ». Мне звонят: «У одного важного человека др, и вы ему понравились». Я спрашиваю: «А кто это?» и в ответ: «Я не могу сказать, но вы его знаете». В общем разговор происходил в таком духе. «А чё, почём?» — «Вы не беспокойтесь, этот вопрос мы уладим». Это было неприятно — столкнуться с таким вот отношением.
Еремеев: Если бы мне позвонил какой-то чувак и всё вот так абстрактно нарисовал, то я бы запараноил. У тебя не возникло такого чувства?
Ситников: А чего параноить-то?
Еремеев: Ну ты прикинь, соглашаешься, а по факту это не корпоратив никакой.
Ситников: А что, например? Оргия?
Редькин: В трилогии Птицы видна эволюция героев. Как они проходят путь от забитых и неуверенных в себе чувачков до людей, которые меняют мир. Какое место в этой трилогии занимает «ДЗОМ»?
Ситников: Ну изначально такой задумки не было. Да и трилогия как таковая не задумывалась. Во время «ДЗОМа» казалось, что эта история может и дальше идти. Я не замечал, что в процессе герои из лохов превращались в кого-то, или что вот в текущий момент они теперь могут заступиться за того чувачка из первого альбома.
Еремеев: А ты знаешь, до меня дошла такая мысль, что в первом альбоме были реальные лузеры, а на третьем — «Наноничтожество». А в «ДЗОМе» главный собирательный образ — Толя Голобородько.
Ситников: В общем-то да, можно и так сказать. Такой чувачок, которого мучают, но он в себя верит. В этом альбоме есть персонажи, которым я очень сочувствую и понимаю их, чего нет в первом альбоме вообще. «Он чужой», «Старая подруга», «Не нифер» — эти образы мне близки и понятны. По сути это мои мысли, только немного пережатые.
Редькин: Часто ли ты редактировал песни в процессе? В интернете, например, есть вторая версия песни «Не нифер», где все развивается по-другому. Почему ты её забраковал и поменял сюжет?
Ситников: Ей не хватало драмы и в итоге она получилась драматичнее, интереснее. Та версия оканчивалась тем, что герой идёт с ниферами петь в переход и деньги аскать. Этого было недостаточно, он просто очаровался, разочаровался — и все. А тут очаровался, но судьба распорядилась по другому, запретила ему любить рок. В этом есть свой...
Редькин: Рок!
Ситников: А так да, конечно, редактирую. Вот мы иногда с Олей (участница группы Порез На Собаке — примечание) придумываем финалы песен Пореза, когда основной текст уже придуман. Был задуман один финал, но потом стало понятно, что надо как-то посильнее ёбнуть. И придумывается более достойный. Так герой становится интереснее, чем задумывался, потому что тот финал, который мы ему готовили — слишком мелко для него.
А тогда я был ещё неопытный и записал ту, первую версию «Не нифера». Сейчас подобное бракуется на этапе написания текстов, иногда даже не пишутся такие альтернативные финалы. Плюс в той версии засэмплирован «Комитет Охраны Тепла», которых я люблю, а это противоречит моим постулатам. Я думал: «Засэмплирую вот такой дабец», а потом понял, что дабец можно сделать и из Анжелики Варум.
Еремеев: Что бы сейчас стало с вашими персонажами? Остались ли они в своем историческом состоянии? Или, возможно, кто-то из них стал бы известным или совсем бы исчез?
Ситников: Не представляю, как бы они могли стать популярным. Поэтому я думаю, они бы погибли, почти все. Это закономерный финал, если видеть в трилогии эволюцию, то она ведёт именно к этому. Потому что они сознательно выбирали другие дороги.
Еремеев: Год назад наш лейбл был ещё совсем маленьким, и я предлагал тебе издать сборник лучших треков Птицы. Но попросил не включать туда треки с матом. Ты меня тогда послал с этой идеей и очень аргументированно это сделал. Можешь ли сейчас озвучить своё отношение к подобным сборникам?
Ситников: К сборникам я отношусь нормально, но когда есть три полноценных альбома... Даже на «Птицу Съем» все круто продуманно, от начала и до конца, а про второй и третий я даже не говорю. Плюс ещё и надо идти на какие-то уступки по цензуре — да, это мне не понравилось. Я долго вспоминал, есть ли у нас треки без мата. И вообще, этот момент сильно противоречил Птице.
Еремеев: Сейчас-то я, конечно, понимаю, насколько абсурдным было мое предложение.
Редькин: Да, мне тоже кажется, что если вырезать из Птицы мат, то будет что-то совсем кастрированное, некрасивое.
Ситников: Часто мат — это единственная возможность защититься у персонажей в наших песнях. А если его убрать, то ты оставляешь их безоружными. Они не могут даже хоть как-то отстоять себя. Плюс clean версии с тишиной вместо мата — это всегда отстой. У меня была кассета Cypress Hill, и она слушалась совсем не так, они там так смачно мазафакали! Конечно, можно как-то круто заменить это. Например, ржанием осла, как это было в клипе у Bloodhound Gang, где он скакал на столе перед стариками. Я тогда подумал «В песне осёл орёт — вот это круто!», но потом кассету купил и понял, что не орет там никакой осел. В общем, должна для этого быть весомая причина, чтобы убирать мат. Ну а в нашем случае это бессмысленно.
Еремеев: Я вот только сейчас узнал про эту альтернативную версию песни «Не нифер». Сижу и понимаю, что на второй стороне пластинки оставалось свободно две-три минуты. Надо было добить каким-то бонусом вроде этого.
Ситников: Не, я против таких вещей. Когда в альбомах, даже крутых каких-то, в конце появляется что-то вроде ремикса или лайва, он портится. Как будто рвется, и из него что-то вытекает. Целостность пропадает. Это относится к бонусам, которые не задуманы изначально. Вот мы сейчас с Порезом делаем альбом, и там будут бонусы, которые задумывались ещё до написания самих песен. Это как будто была у чувака одна нога, а мы бонусом дали ему вторую. То есть бонусы, без которых не прожить — вот это бонусы! А ремиксы и всякое такое — беспонтовые бонусы. Поэтому хорошо, что мы в конец пластинки ничего не засунули.
Редькин: Мне кажется, что все эти песни должны жить отдельным циклом.
Ситников: Да, там всё очень круто начинается и логично заканчивается.
Еремеев: Хорошо, я понял. Будем выпускать без примесей.
